Роберт Хайнлайн - Двойная звезда [Двойник; Дублер; Звездный двойник; Мастер перевоплощений]

На сей раз я понял, что располагаю недостаточным количеством информации, выбросил все из головы и, перебросив плащ через правую руку, шел, наслаждаясь мягкой осенней погодой и богатой палитрой разнообразных запахов большого города. Дойдя до отеля, я решил пренебречь главным входом и поднялся на двадцать первый этаж, воспользовавшись дополнительным лифтом. Я смутно чувствовал, что это неподходящее место для того, чтобы моя публика меня узнала. Мой космический странник впустил меня в номер.

— Однако, вы заставляете себя ждать, — заметил он.

— Неужели, — отозвался я как ни в чем не бывало и окинул взглядом номер. Номер был из дорогих, как я и ожидал, но в нем царил ужасный беспорядок, там и сям по всему номеру виднелись пустые стаканы и кофейные чашки, причем и тех и других было не менее чем по дюжине. Не нужно было обладать богатым жизненным опытом, чтобы сообразить, что я — последний из множества посетителей. На диване, уставясь на меня, лежал еще один человек, которого я сразу про себя определил как космонавта. Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая, что мне представят незнакомца, но никакого представления не последовало.

— Ну, раз вы наконец-то явились, тогда давайте приступим к делу.

— Разумеется, что наводит на воспоминание о какой-то премии, или отступных.

— Ах, да, — он повернулся к человеку на диване. — Джек, заплати ему.

— За что?

— ЗАПЛАТИ ЕМУ.

Теперь я точно знал, кто здесь хозяин, хотя, как я понял позже, Дэк Бродбент не так уж часто давал понять это. Другой быстро поднялся, все еще недовольно хмурясь и отсчитал мне полсотни и пять десяток. Я сунул их в карман, к счастью, не считая, и произнес:

— Я к вашим услугам, джентльмены.

Верзила пожевал свою губу.

— Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы поклялись даже во сне никогда не упоминать об этой работе.

— Если моего обычного слова недостаточно, то и моя клятва ни к чему.

— Я взглянул на второго человека, вновь распростершегося на диване. — Мы, кажется, с вами незнакомы. Меня зовут Лоренцо.

Он взглянул на меня и отвернулся. Мой знакомый из бара поспешно вставил:

— Имена роли не играют.

— Вот как? — мой отец, достойнейший человек, умирая, взял с меня слово никогда не делать трех вещей: не мешать виски с чем-либо кроме воды, всегда игнорировать анонимные письма и, наконец, никогда не иметь дела с человеком, который отказывается назвать свое имя.

— Счастливо оставаться, господа, — я направился к двери, буквально чувствуя, как их сотня империалов греет мне бок.

— Подождите! — Я остановился. — Вы совершенно правы, — продолжал он.

— Меня зовут…

— Шкипер!

— Оставь, Джек. Меня зовут Дэк Бродбент, а это — Жак Дюбуа. Вон как он смотрит на меня. Мы оба — классные пилоты — любые корабли, любые ускорения.

Я поклонился.

— Лоренцо Смайт, — честно сказал я, — жонглер и художник — член «Клуба ягнят».

Про себя я отметил, что давно пора заплатить в клубе членские взносы.

— Вот и отлично, Джек, попробуй для разнообразия поулыбаться. Лоренцо, так вы согласны держать наше дело в тайне?

— Слово джентльмена. Мы же приличные люди.

— Независимо от того, беретесь вы за эту работу или нет.

— Независимо от того, приходим мы к соглашению или нет. Я честный человек, и если меня не будут пытать, то ваши сведения в полной безопасности.

— Я прекрасно знаю, какое воздействие на мозг оказывает неодексокаин, Лоренцо. Никто не требует от вас невозможного.

— Дэк, — торопливо вмешался Дюбуа. — Это неправильно. Нам следует по крайней мере…

— Заткнись, Джек. До гипноза дело еще не дошло. Лоренцо, мы хотим, чтобы вы сыграли роль одного человека. Причем сделать это необходимо так, чтобы ни одна живая душа — понимаете НИ ОДНА — не догадалась, что это подмена. Согласны вы на такую работу?

Я нахмурился.

— Сначала вам следовало бы спросить, могу ли я сделать это и хочу ли я сделать это. А в чем дело? Расскажите поподробнее.

— К подробностям мы перейдем позже. Грубо говоря, это обычная роль двойника известного политического деятеля. Отличие состоит в том, что двойник должен быть настолько похожим, что смог бы ввести в заблуждение людей, хорошо знающих это лицо, и не выдавать себя даже при личной беседе. Это не просто прием парада с трибуны или награждение медалями юных скаутов. — Он пристально взглянул на меня. — Нужно быть настоящим артистом, чтобы так перевоплотиться.

— Нет, — быстро сказал я.

— Но почему? Ведь вы даже не знаете, что от вас потребуется. Если вас мучает совесть, то уверяю вас, что ваши действия не причинят вреда тому человеку, которого вам предстоит сыграть. — И вообще чьим-либо законным интересам. Это действительно необходимо сделать.

— Нет.

— Но почему, господи, почему? Вы даже не представляете, сколько мы вам заплатим.

— Деньги роли не играют, — твердо сказал я. — Я актер, а не двойник.

— Не понимаю. Множество актеров с удовольствием зашибают деньгу, публично появляясь вместо знаменитостей.

— Таких людей я считаю проститутками, а не коллегами. Позвольте, я объясню вам свою точку зрения. Разве можно уважать человека, который пишет книги за другого? Можно ли уважать художника, который позволяет кому-то подписывать свою картину — ЗА ДЕНЬГИ? Но, возможно, вы чужды мира искусства, сэр, поэтому я попробую пояснить все это на другом примере, более вам понятном. Смогли бы вы за деньги взяться управлять кораблем, в то время как кто-то другой будет ходить в вашей форме и, совершенно не владея искусством управления корабля, публично называться пилотом? Ну как?

— А сколько за это заплатят? — фыркнул Дюбуа.

Бродбент грозно взглянул на него.

— Кажется, я начинаю понимать вас.

— Для художника, сэр, самое важное слава и признание. Деньги же, просто презренный металл, с помощью которого он может спокойно творить.

— Хм-м-м… Хорошо, следовательно, просто за деньги вы этого делать не хотите. Может быть вас заинтересует что-нибудь другое? А если бы вы знали, что это необходимо, и что никто иной не смог бы проделать все это лучше, чем вы?

— Допускаю такую возможность, хотя и не представляю подобных обстоятельств.

— А вам ни к чему их представлять, мы сами вам все объясним.

Дюбуа вскочил с дивана.

— Но, Дэк, послушай, нельзя же…

— Отстань, Джек, он должен знать.

— Он все узнает, но не здесь и не сейчас. А ты не имеешь никакого права все рассказывать ему сейчас, подвергая тем самым опасности других. Ведь ты ничего не знаешь о Нем. — Я иду на сознательный риск, — Бродбент снова повернулся ко мне.